back...Обстоятельства оправдания Евгении Поль

14 января 1949 г. в окружном суде в Лодзи состоялся судебный процесс, в ходе которого был вынесен оправдательный приговор по делу семьи Поль (Яна, его жены Янины и их детей Мечислава и Евгении, известной смотрительницы немецкого концентрационного лагеря для польских детей, расположенного на улице Пшемысловой в Лодзи), которая была обвинена в принятии Volksliste во время Второй мировой войны. Правовой основой производства стал указ от 28 июня 1946 г. Об уголовной ответственности за выход из гражданства во время войны 1939–1945 гг., являвшийся последним из ряда основных правовых актов, которыми коммунистическая власть пыталась урегулировать этот вопрос.

Слушание носило обычный характер, и признание давали только свидетели, которых указала сама семья. Их свидетельства были в пользу семьи Поль, поскольку они предоставили многочисленные обоснования её якобы пропольской основы (заступничество за поляков перед немецкой властью, укрывательство людей и хранение их вещей и т.п.). Эти свидетельства также включали тему принятия семьей Volksliste в результате запугиваний и страха репрессий (отец семьи Ян Поль происходил из Силезии и поэтому оккупационная администрация считала его полонизированным немцем), но это звучало прежде всего в объяснениях обвиняемых, где упоминалось даже об угрозе физической ликвидации. Следует отметить, что свидетели сосредотачивались преимущественно на фигуре Яна Поля (что отразилось на позиции прокурора, который ходатайствовал о вынесении приговора остальным членам семьи, оставив оценку вины Яна суду), а по крайней мере, часть понятых лично зависела от семьи (Бронислава Громек была даже кровной родственницей Янины , о чём обе умолчали).

Во время производства не было обнаружено, что Евгения Поль работала надзирательницей в лагере на ул. Пшемыслова, о котором она не упомянула. Показательно, однако, что она не смогла привести конкретные аргументы, подтверждающие её достойное отношение во время оккупации. Её объяснение и содержание поданного ранее заявления о реабилитации были достаточно лаконичны. В последнем документе, однако, содержалось заявление, звучавшее гротескно в контексте её деятельности в лагере: «Я полька и ни мыслью, ни делом не изменила польскому народу». Однако свидетельств в пользу семьи в целом хватило, чтобы оправдать ее.

Интересно, что имя Евгении Поль (обычно в форме Геновефа Поль) также фигурировало в материалах следствия по лагерю на ул. Пшемыслова, которое проводила следственная судья Сабина Кжижановская. Однако она не смогла определить местонахождение Поль, и смотритель не понесла никаких последствий.

Более того, в регистрационных книгах трудового лагеря в Сикавах, относящихся к тому периоду, и тюрем в Ленчице на ул. Коперника в Лодзи есть информация о заключённых по имени Евгения Поль, которые были там заключены из-за принятия Volksliste. Однако ознакомление с их подробными личными данными позволяет определить, что это сходство совершенно случайно.

Реабилитационный процесс продолжился во время судебного процесса 1970-х годов, касавшегося лагерной деятельности Евгении Поль (которая тогда употребляла этот вариант фамилии), как в объяснениях, предоставленных им самим, так и в признаниях двух свидетелей, выступавших во время процесса с 40-х. х гг. Из объяснений бывшего смотрителя можно сделать вывод, что страх потери имущества сыграл важную роль в принятии семьей Volksliste, хотя эта тема не была затронута во время процесса реабилитации. Свидетели, однако, в основном повторяли свой нарратив многолетней давности, давая клятву, что тогда ничего не знали о работе Евгении в лагере, что больше всего имели какую-то информацию, что она работала «с детьми».

Источник: Архив Института национальной памяти